– Отношений у таких, как он, не бывает, – Шале нервно затеребил полу рубашки. – Даже в нашем нежном возрасте, когда буйство гормонов искажает мировосприятие.

– У таких, как он? – брови бешеного взлетели вверх.

– У грязных… – пробормотал Шале, внезапно потеряв былую прыть.

Раздосадовано покачав головой, Дея спрятала лицо в ладонях. Плечи её мелко задрожали. Шале впервые видел её раскисшей и беспомощной.

– Да и вообще, Нери из тех, кто краснеет при слове «совокупление», а фразу «межполовая интеграция» произносит шёпотом, – добавил Шале, нисколько не смутившись.

Бешеный резко отклонился назад и с бесцеремонностью хохотнул.

– С кем он дружил, кроме тебя? – продолжал он допрос. – Мог ли остаться у кого-то из сокурсников на ночь?

– Нет у него друзей! – Шале едва держался, чтобы не отвесить дёрганному промеж мускулистых, как у молодого мерина, ног модной кроссовкой. – Первые два курса Нери водился с Гандивой 2, но сейчас они не общаются. Вообще.

– Мог ли он попросить кого-то о ночлеге?

– Да почему вы это всё у него не спросите?! – рассердился Шале, порядком подустав от однообразных вопросов. Демонстрировать неприкрытый гонор давно вошло у него в привычку, и деканы факультета, кажется, смирились с этим. – Его сегодня нет на занятиях: позвонили бы ему домой, да побеседовали, чтобы этому прогульщику жизнь сказкой не казалась.

– В том то и дело, что это невозможно, – бешеный хлопнул сухими ладонями. – Позавчера Нери 42 ушёл из дома. После ссоры с матерью.

Шале зажмурился и запрокинул голову, пытаясь осмыслить услышанное. Факты, которые преподнесли сотрудники ФСО, не укладывались в голове.

– Ушёл из дома? – переспросил он, по-прежнему не веря.

– Последний раз его видели в приёмном покое районной лечебницы, – уточнил Бешеный, уперев руки в бока.

– Ну, так для вас найти его не проблема, – Шале сжал губы в бессильном гневе, – чип-то ему на что?

Промолчав, бешеный махнул рукой. По недовольному выражению его лица было понятно, что он и так сообщил слишком многое.

– Отпустите мальчишку, – Аарон оглядел помещение, полосуя строгим взглядом фигуры гостей. – Он и так напуган.

– Пожалуй, хватит, – кивнул бешеный. – Можешь идти, Шале 487. Смотри, не рассказывай никому о нашем разговоре. Слухи плодить рано.

– Всё равно расскажет, – махнул рукой Аарон.

Не веря собственному счастью, Шале вскочил с насиженного места и стрелой устремился прочь. В порыве эмоций он даже забыл попрощаться.

Дверь за его спиной громко хлопнула, оставив коварных мучителей наедине с предрассудками. Свежий воздух коридора принял его в свои объятия, погладил по лицу, охладив раскрасневшиеся щёки. Шале по-прежнему не верил услышанному. Он тесно общался с Нери всего несколько часов, но этого небольшого промежутка времени было достаточно для того, чтобы понять: этот парень – не из разряда бунтарей. Такие, как Нери, плывут по течению, смиренно принимая текущее положение вещей. Нери 42 мог захотеть свободной жизни с той же вероятностью, с которой Шале могло приспичить поступать в Академию балетного искусства.

В сердце закралась тоска. Волнение поднялось по пищеводу кислым комком.

Несколько часов… Этого короткого временного отрезка Шале хватило и для того, чтобы намертво привязаться к Нери.

Новое утро было прокисшим, комковатым и несвежим, как молоко, надолго оставленное в тепле. Спёртый воздух разил разложением умирающей осени. Тёмно-серые облака, изредка пропускающие мутные солнечные лучи, походили на куски ветхой мешковины. Осень сходила на нет, превращая город в промёрзшую братскую могилу.

Лариса 2216 смотрела на просыпающиеся улочки с высоты второго этажа. Распахнутые окна кухонной секции пропускали потоки ноябрьского ветерка. Приглаживая трясущимися руками волосы, она наблюдала за тем, как голые деревья отчаянно тянутся к небу.

Кофе в чашке давно остыл. Сделав пару глотков, Лариса сморщилась от отвращения. Горький напиток больше не бодрил… А таблетки уже не могли укротить головную боль, что нарастала с каждым часом.

Скоро пойдут третьи сутки с тех пор, как она не видела сына. Третьи сутки без сна… Цифровой код Нери не прозванивался с позапрошлого вечера. Случилось нечто из ряда вон выходящее: Нери никогда бы не поступил так безобразно! Бывали ссоры и крупнее, но мальчик всегда возвращался ночевать домой!

Затуманенный взгляд скользил по городским улочкам в надежде заметить вдалеке знакомую фигуру. Но вновь и вновь Лариса видела лишь пустоту, полную ветра. У сына не было друзей, у которых он мог бы укрыться. И от этого становилось ещё страшнее.

Где же Нери?

Накануне днём Лариса написала розыскную заявку в ФСО, однако ответ пока не пришёл. Это было, по меньшей мере, странно: служба отслеживания, при наличии согласия правоохранительных органов (которое Лариса получила без особых проблем), всегда отвечала быстро и чётко. И немедленно направляла за пропавшим сотрудников, дабы вернуть бедолагу домой. Несмотря ни на что.

Самые страшные подозрения закрадывались в голову. Перед глазами прокручивались извращённые кровавые картины, похожие на кадры из низкопробных фильмов ужасов. Упорно вспоминалась скандальная история с пропажей дочери известной писательницы, взбудоражившая город в начале апреля. Похитители вырвали чип из-под кожи девочки и вывели его из строя. Её нашли через две недели, и инцидент очень уж резко замяли. Лариса догадывалась, что события не прошли для бедняги бесследно, но не распускала слухов. Как и все…

Первые капсулы и машины заскользили по дороге прямо под окнами. Утренний воздух вибрировал, наполняясь гудением двигателей. Самый обычный вторник в городе. Жители Иммортеля ринулись на работу после единственного выходного дня. Лариса провожала тающие силуэты растерянным взглядом. Она-то сегодня точно на работу не выйдет…

Горький комок слёз подступил к горлу. Никогда раньше Лариса не была так напугана и взволнована. Паника протравила каждую клеточку тела до такой степени, что нервные окончания перестали ощущать боль. Эмоции переплелись под ложечкой змеиным клубком. Распознать их не получалось. Пронзительная боль и страх на фоне притуплённого восприятия превращались в опустошённость. В космический вакуум, разрывающий тело и затягивающий его останки в пустоту чёрных дыр. Безысходность, засасывающая всё глубже и глубже.

Нет ничего хуже, чем находиться наедине со своей тоской. Особенно когда ужас и паника поглотили настолько, что не разбираешь, где сон, а где – явь.

Разделить тяжёлую ношу, увы, было не с кем. Лариса давно забыла имена и числовые коэффициенты тех, кто когда-то числился в списке её друзей. В один прекрасный день связи начали рваться, приятели – сторониться, близкие – уходить в закат. А запустился фатальный процесс тогда, когда стало очевидно, что Венена не похожа на остальных. В тот самый час, когда Ларисе и её двойняшкам после долгих генетических анализов набили позорную татуировку. Всё-таки, столетия репрессий грязных не прошли бесследно. Глупо было ожидать, что после клеймления им позволят жить прежней жизнью. Воронку от ядерной бомбы невозможно забросать землёй.